— А кто это?

— Иди, иди, — в последний раз пихнув Роуз, тетушка Катарина направилась к коротышке, растопырив руки так, будто хотела того обнять. Роуз наблюдала за странной сценой, спрятавшись за вьюнами, что цепко оплели высокий штакетник.

Тот, кого звали Жатисто, увидев идущую к нему женщину, остановился, убрал ладони ото рта, напоследок успев выкрикнуть неуверенным голосом, срывающимся на фальцет.

— По домам. И … как это… не собираться!

По виду коротышки Роуз не сказала бы, что он рад встретить тетушку Катарину. Она действительно обняла его, но так, что его лысая голова оказалась зажатой между крепкой рукой тетушки и ее мощной грудью. Роуз не слышала, о чем говорили Катарина и глашатай, но по тому, как быстро его макушка покрылась каплями пота, стало понятно — он сильно трусит.

Их разговор закончился тем, что Жатисто несколько раз кивнул головой (насколько позволил плотный захват), после чего был выпущен на свободу и продолжил свой путь, потирая шею и выкрикивая те же слова, что и прежде, кося глазом на удаляющуюся собеседницу.

А растревоженная тетушка Катарина понеслась домой. Развевающаяся от быстрого шага юбка и согнутые в локтях руки, которыми она активно двигала, делали ее похожей на рассекающий волны парусник. Роуз, пригнувшись, юркнула в дом, боясь своим непослушанием рассердить добрую женщину. Влетев на кухню, она зачерпнула из ведра воды и протянула кружку появившейся следом Катарине. Роуз догадывалась, как потушить пожар, могущий ненароком задеть и ее.

— Фух, — выдохнула тетушка, залпом выпив прохладную воду. — Даже не знаю, с чего начать, деточка.

Роуз пододвинула скамейку и уселась рядом с тетушкой, прижавшись к ее теплому боку. Она с замиранием сердца отметила, что у старшей подруги дрожали руки, когда она ставила кружку на стол.

— Жатисто — это кто?

— Староста. У нас в каждом секторе лабиринта есть староста. Через него жители узнают новости из дворца и ожидающие их повинности.

— А почему Жатисто просил всех разойтись?

— Он сначала темнил, говорил, что драконы не хотят, чтобы жители волновались, мол, они любую войну с одного огненного дыха выиграют, но после того, как я его малость придушила, признался, что во дворце творятся нехорошие дела, и королева страшится волнений.

Катарина подняла на Роуз глаза, и та заметила, что они полны слез, нос тетушки покраснел, а уголки губ поехали вниз.

— Милая, я так боюсь за своих мужчин. Жатисто говорит, королева в гневе и собирается казнить одного из Бахриманов, — тут слезы хлынули рекой, и Катарина прижала к носу кухонное полотенце. — И сердце мое болит от страха, потому что я не понимаю, почему Анвера с Фарухом до сих пор нет дома? Они же маги!

Роуз не выдержала и тоже заплакала.

— Это я во всем виновата. Если бы не выбросилась тогда из окна «Пьяного дракона», осталась со своим женихом, ничего ужасного не случилось бы. Петр не попал бы в ловушку и теперь был жив, Фаруху не пришлось бы меня лечить, а Анверу помогать бежать!

— Что ты такое говоришь, деточка? Жив, Петр, жив! — еще больше встревожилась Катарина и сунула Роуз полотенце, которым сама только что вытирала слезы. — И хорошо, что они помогли вам с Петром, но я одного не понимаю — почему они остались во дворце, не прибежали этой самой дорогой Бахриманов? Разве не знали, что Лолибон за ваш побег осерчает?

— Ох, тетушка Катарина! — Роуз опустила голову и нервно мяла в руках несчастное полотенце, в которое успела высморкаться. — Они не могут. Помните, я рассказывала о комнате-ловушке, что магию высасывает?

— Ту, которую негодник Анвер соорудил?

Роуз кивнула, боясь посмотреть в заплаканные глаза доброй женщины.

— Фарух, пока меня лечил, очень долго в ней находился, а потом и сам Анвер, когда с Петром примирился, не торопился из нее уйти. Боюсь, у них магии совсем не осталось. Не смогли они порталом уйти. Вот в чем причина.

— Так они теперь не маги? — слезы на глазах Катарины высохли.

— Наверное, нет.

— Плохо, — тетушка встала и оправила юбку. Куда делась ее растерянность и мягкость? Перед Роуз стоял солдат, готовый действовать. — Собирайся.

— К-к-куда? — Роуз от неожиданного превращения тетушки даже начала заикаться.

— Пойдем их выручать. Я не могу бросить своих мужчин в беде.

— Мы вернемся в замок?! К-к-как?

— Думаешь, я зря столько лет одеяла вышиваю? Плюшки-ватрушки пеку? Люди ко мне с разных концов лабиринта приходят и уходят. Но кто-то с корзинкой печеного уйдет, а кто-то с запиской секретной, — Катарина внимательно посмотрела на Роуз. — Ты вот когда о «Пьяном драконе» рассказывала, имя девушки одной упомянула, думаешь, я не знаю, что за Санти принцесса Солнце скрывается? К ней пойдем. Она лабиринты как свои пять пальцев знает.

— А Фарух только от меня услышал, что Солнце жива, — Роуз запуталась и ничего не понимала.

— Милая, — ой, как жестко произнесла это слова Катарина! — Не все наши тайны мужчины должны знать. Особенно такие мужчины, что по природе своей мягкие и робкие, и сыновей в фаворитах у королевы терпят. Я люблю Фаруха, но в Лабиринтах, чтобы выжить, нужно ухо держать востро. Запомни, дорогая Роуз.

В дверь постучали. Тетушка Катарина взяла из рук Роуз полотенце, расправила его, повесила на спинку стула. Потом вскинула голову и на ее лице, где только что были жесткие складки между бровями, появилось благодушное выражение.

— Иду-иду! — крикнула она звонким голосом и, улыбаясь, направилась к двери. — И кто это к нам пришел?

На пороге стоял Соргос, тот самый дракон, которого Роуз однажды ночью сшибла с ног во дворце Лолибон. Принцесса, увидев его, испугалась и от неожиданности села мимо скамейки.

— М-м-м, — улыбнулся он, протягивая руку лежащей на полу Роуз. — Милая девушка взяла за привычку падать, когда увидит меня?

— Тетушка Катарина! — Роуз оттолкнула дракона, когда он, помогая подняться с пола, притянул ее к себе. — Он из стражи королевы!

— А еще я тот самый дракон, который дважды спас одной милой девушке жизнь.

Роуз покрылась краской до самых кончиков ушей, вспомнив дракона, выбросившего ее в поле, когда она обрушила стены зеленого лабиринта.

— Второй раз можете и не помнить, но это я притащил вас из трактира. И как вижу, Фарух не дал вам умереть, — держа Роуз за кончики пальцев, он крутанул ее так, что новая юбка, сшитая Катариной-умелицей, взвилась колоколом.

— Соргос, перестань смущать Роуз, — голос тетушки дрожал от волнения. — Я не могу больше слушать твои шутки. Говори, ты принес страшные вести из дворца?

— Нет-нет, успокойтесь, любезная Катарина, я не был во дворце с тех пор, как Петр сбежал во второй раз. Я уже находился под подозрением у капитана Шотса, и не смог бы доказать, что не причастен к повторному побегу. Тем более, что я видел, как Петра с Роуз выбросило в озеро из дворцовой купальни, и как потом эта красавица скакала у него на закорках до самого зеленого лабиринта.

— Увидел и не помог? — резко выпалила Роуз, вспомнив, как тяжело дышал Петр.

— Увидел и отвлек других драконов, — без улыбки произнес Соргос.

— Извините. И спасибо вам, — Роуз стало стыдно, что она ведет себя как капризная девица.

— Соргос, мальчик мой, ты зачем здесь? — тетушка Катарина немного поуспокоилась, в ее голосе больше не звенела тревога. — Староста шатается по улице, мог заметить тебя.

— Я дворами. У меня есть записка для вас. От Ариста.

— Я убью тебя, Соргос. Ну почему ты такой несерьезный? Я же спросила, не принес ли ты вести из дворца! — она схватила полотенце и ударила им Соргоса, который в этот момент сел на скамейку.

— Не ругайтесь, тетушка Катарина, но ваш сын давно не во дворце, — дракон наклонился к сапогу, расправил отворот, вытащил свернутую трубочкой бумагу и протянул ее волнующейся женщине. — Я думал, вы об этом уже знаете.

Пальцы не слушались, и записка никак не хотела разворачиваться. Тогда Роуз перехватила ее, развернула и, удерживая края, показала тетушке Катарине.